Настоящий обзор содержит данные литературы, освещающие структуру и функции субфорникального органа (СФО). СФО принадлежит к сенсорной группе образований, расположившихся вокруг III и IV желудочков и составляющих циркумвентрикулярную систему мозга. Несмотря на малые размеры, СФО имеет четыре отдела, которые отличаются друг от друга особенностями цито-, миело- и ангиоархитектоники. Особенности строения гематоэнцефалического барьера в СФО позволяют многим веществам напрямую контактировать с его клеточными элементами. Отличительной чертой СФО является то, что циркулирующие вещества могут пребывать в капиллярах в течение необычно длительного времени. Периваскулярные пространства, располагающиеся вокруг капилляров I и III типов, в виде тонких каналов пронизывают орган и обеспечивают веществам, находящимся в интерстициальной жидкости, обширную площадь поверхности для взаимодействия с рецепторным полем. Характерной особенностью СФО можно считать танициты, чьи переплетающиеся отростки простираются по всему органу и образуют множественные контакты с нейронами и сосудистым руслом. СФО является важным звеном в регуляции гомеостаза. Он принимает участие в регуляции артериального давления и питьевого поведения, осуществляет контроль водно-электролитного баланса и энергетического обмена, а также выступает важным звеном нейроиммунных взаимодействий. Такие структурно-функциональные особенности СФО делают его перспективным объектом нейробиологических исследований.

Острая герпес-вирусная инфекция беременных в 45–50% приводит к внутриутробному инфицированию плода, что может служить причиной развития септических осложнений и выраженных соматических и неврологических нарушений у новорожденного.
Целью исследования было гистоморфологическое изучение плацент родильниц с впервые выявленной инфекцией – вирусом простого герпеса 2-го типа (ВПГ-2).
Материал и методы. Объектом гистологического исследования служили 10 плацент пациенток после оперативного родоразрешения путем кесарева сечения, с впервые выявленной ВПГ-2. Группу сравнения составили 10 плацент женщин с физиологической беременностью. Гистологические срезы плаценты окрашивали гематоксилином и эозином, раствором Гимза и по методу пикро Маллори. Идентификацию про- и противовоспалительного фенотипа макрофагов (CD68, CD163), субпопуляции лимфоцитов CD4 и CD8, экспрессию TLR4 рецепторов проводили иммуногистохимическим методом с применением специфических антител. Количественная оценка популяции клеток и рецепторов к TLR4 осуществлялась морфометрическим методом. Статистический анализ полученных данных проводили с использованием программ MS Excel (2016) и SPSS Statistics 17.0.
Результаты. Морфологические проявления острой герпетической инфекции в третьем триместре беременности носят сочетанный воспалительный и компенсаторный характер. В плодной части плаценты отмечается уменьшение численности клеток М2 (противовоспалительного) типа и увеличение количества клеток М1 (провоспалительного) типа. Дисбаланс между профилями СD163+ и CD68+ плацентарных макрофагов с численным преобладанием последних свидетельствует о выраженной клеточной реакции иммунного ответа, что подтверждается интенсивным иммунопозитивным окрашиванием TLR4 фетальной части плаценты. На фоне сравнительно небольшой популяции СD4+ и CD8+ отмечена различная степень отложения перивиллезного фибрина, агглютинация ворсинок и некроз клеток трофобласта. Виллит вирусной этиологии характеризуется деструктивной инфильтрацией материнских CD8+ Т-лимфоцитов, проникающих в ворсины хориона, в сочетании с активацией макрофагов в ворсинах плодной части плаценты. Изменение соотношения иммунных клеток при инфицировании ВПГ-2 свидетельствует о наличии цитотоксических и аутоиммунных реакций в плаценте в ответ на внедрение ВПГ-2.
Заключение. Результаты исследования свидетельствуют о развитии выраженного иммунопатологического процесса в тканях плодной части плаценты, что обусловливает снижение ее защитных и адаптационных свойств и повышает риск развития перинатальных осложнений.

В настоящее время у человека соотношение указательного и безымянного пальцев (2D:4D ratio) определяет морфологически тип кисти: тип 1 или радиальный (2D>4D), тип 2 или неопределенный (2D=4D), тип 3 или ульнарный (2D<4D). Однако, вышеуказанные различия не позволяют осуществить морфологическую верификацию формы кисти как объекта в целом.
Цель исследования – изучить формы кисти в зависимости от ее морфологического типа по данным рентгенографии с помощью геометрических морфометрических методов.
Материал и методы. Геометрическая морфометрия включала анализ конфигураций форм кистей, описываемых 20 ориентирами, расположенными на цифровых изображениях рентгенограмм (передне-задняя проекция) 50 правых кистей мужчин и 50 правых кистей женщин. Каждая кисть была классифицирована в зависимости от того был ли указательный палец длиннее, равен или короче безымянного пальца, путем визуального оценки.
Результаты. Выявлены различия между формами кистей в поперечном направлении, при этом кисти ульнарного типа (U) являются более широкими, в то время как, кисти радиального типа (R) – более узкие. Кисти неопределенной формы в отличие от двух других обладают более овальной формой. Средняя форма кисти варьировала в зависимости от морфологического типа. Наиболее выраженные преобразования формы в поперечном направлении обусловлены геометрией пястных костей, а в продольном – геометрией II, IV и V пальцев. Межгрупповые различия по ширине выявлены между группой кистей радиально (R)-неопределенного (N) типов и ульнарным (U) типом, а по длине – между группой кистей радиального (R)-ульнарного (U) типов и неопределенного (N) типа. Аллометрия формы кисти минимальна.
Заключение. Результаты исследования демонстрируют возможности геометрической морфометрии для анализа форм кисти человека и их изменчивость в зависимости от морфологического типа.

Цель – провести гистологический и морфометрический анализ желез внепеченочных желчевыводящих путей у людей старческого возраста и долгожителей.
Материал и методы. На тотальных препаратах желчного пузыря, пузырного, печеночных и общего желчного протока, полученных от трупов лиц обоего пола в возрасте от 22 до 35 лет (n=16) и старше 76 лет (n=39) методом макромикроскопии оценивали количество, плотность расположения, размеры и форму желез, площадь просвета устья выводного протока, площадь начального отдела желез, число начальных (концевых) частей и долю эпителиальной паренхимы в его составе.
Результаты. С возрастом отмечается уменьшение доли «сложно разветвленных» желез со значительным числом начальных отделов и выводных протоков 1-го порядка. Содержание «простых» желез, с одним начальным отделом в старческом возрасте увеличивается до 70,2–78,3%, тогда как у лиц зрелого возраста составляет 41,0–52,1%. У долгожителей отмечается увеличение (до 70–85%) количества желез с ампулярными расширениями общего выводного протока. Общее количество, плотность локализации желез, длина и ширина начального отдела желез от зрелого возраста до периода долгожительства демонстрирует тенденцию к уменьшению. В старческом возрасте размеры и количественные показатели желез стабилизируются и у долгожителей не изменяются.
Заключение. По результатам проведенного морфологического анализа можно полагать, что прогрессирования инволютивных изменений в железах внепеченочных желчевыводящих путей от старческого возраста к периоду долгожительства не наблюдается. В ряде случаев у долгожителей отмечаются проявления компенсаторно-приспособительных реакций в виде увеличения выраженности эпителиального паренхиматозного компонента в составе желез и увеличение содержания желез с ампулярным расширением общего выводного протока.

Цель исследования – установить возрастные и половые особенности расположения восходящей и нисходящей ободочных кишок у детей и подростков по данным компьютерной томографии.
Материал и методы. Проанализированы компьютерные томограммы живота 75 детей без видимой патологии со стороны органов брюшной полости. Обследованные разделены на 4 возрастные группы: период раннего детства, период первого детства, период второго детства, подростковый период. Исследование выполнено на 16-срезовых компьютерных томографах с последующим определением расстояний между восходящей и нисходящей ободочными кишками и срединной сагиттальной плоскостью. Полученные данные подвергнуты вариационно-статистической обработке с определением среднего значения (М), стандартной ошибки (m) и достоверности различий по t-критерию Стьюдента.
Результаты. В результате проведенного исследования установлено, что максимальные значения расстояний между восходящей ободочной кишкой и срединной сагиттальной плоскостью определены в 1-й группе на уровнях LIII–LV, во 2-й группе – на уровне LV, в 3-й группе – на уровне LIV и в 4-й группе – на уровнях LIII–LIV. Минимальные значения показателей выявлены на уровне LI у мальчиков 1-й группы и девочек 2-й группы. Среди всех остальных обследованных минимальное значение показателя установлено на уровне LII. Максимальные значения расстояний между нисходящей ободочной кишкой и срединной сагиттальной плоскостью установлены в 1-й и 2-й группах на уровнях LI–LII, а в 3-й и 4-й группах – на уровнях LII–LIII. Минимальное значение показателя имело место на уровне LV среди обследованных 1-й и 2-й групп, и на уровнях LI и LV – среди обследованных 3-й и 4-й групп.
Заключение. Выявлено достоверное увеличение среднего расстояния от срединной сагиттальной плоскости до восходящей и нисходящей ободочных кишок в каждой группе в сравнении с предыдущей. Достоверных различий в значениях показателей расстояния от срединной сагиттальной плоскости до восходящей и нисходящей ободочных кишок среди девочек и мальчиков одного возраста не установлены ни в одной из возрастных групп.

Цель – изучить морфологические особенности синовиальной оболочки и суставного хряща крыс после моделирования адъювантного артрита и применения аллогенного биоматериала.
Материал и методы. Для моделирования ревматоидного артрита 12 белым беспородным крысамсамкам в плантарную поверхность задней лапы был введен полный адъювант Фрейнда в объеме 100 мкл. На 7-е сутки крысам основной опытной группы (n=6) в околосуставную сумку правого коленного сустава и окружающие ткани инъецировали 5 мг растворенного в физиологическом растворе аллогенного биоматериала «Стимулятор регенерации». Особям основной контрольной группы (n=6) вводили физиологический раствор. Интактные крысы (n=6) составляли группу интактного контроля. Животных выводили из опыта на 37-е сутки после начала эксперимента. Коленный сустав крыс исследовали стандартными гистологическими, морфометрическими и статистическими методами.
Результаты. У животных основной контрольной группы обнаружены выраженные в различной степени признаки дегенеративных изменений суставного аппарата. В синовиальной оболочке выявлена пролиферация синовиальных клеток и гиперплазия тканей, приводящая к образованию паннусов. Наблюдалась дезорганизация соединительной ткани в виде истончения, разволокнения фиброзного слоя, деструкции хряща и даже костной ткани. У животных опытной группы после введения аллогенного биоматериала в синовиальной оболочке отсутствовали признаки гиперплазии тканей и отека, выраженные паннусы не выявлялись. У 2 крыс обнаруживались слабо выраженные признаки развития артрита в виде незначительного усиления процессов пролиферации синовиальных клеток, умеренной периваскулярной инфильтрации клеточными элементами. Изменения структуры хряща и кости в коленном суставе отсутствовали.
Заключение. Внутрисуставное введение аллогенного биоматериала «Стимулятор регенерации» крысам с моделированным аутоиммунным ревматоидным артритом сопровождается уменьшением проявлений внешних признаков генерализованного воспалительного процесса в коленных суставах, а на тканевом уровне – уменьшением степени выраженности воспаления и дистрофических изменений суставного аппарата. При этом наблюдается сохранность структур синовиальной оболочки, суставного хряща коленного сустава и подлежащей субхондральной кости по сравнению с животными контрольной группы.

Цель – изучение распределения популяций тучных клеток в легких и селезенке в зависимости от экспрессии ими протеаз в норме и разные сроки моделируемой гипоксической гипоксии.
Материал и методы. Гипоксическую гипоксию моделировали на 87 белых беспородных крысах-самцах с использованием затравочных камер объемом 200 литров. Животные находились в экспериментальных условиях четыре месяца, выведение животных из эксперимента осуществлялось через 30, 60, 90 и 120 суток. После выведения животных из эксперимента извлекались легкие и селезенку фиксировали в 10% нейтральном буферном растворе формалина «Labiko». Препараты легких и селезенки окрашивали гематоксилином и эозином, по Ван-Гизон. Для иммуногистохимических исследований применяли панель моноклональных антител: Anti-Mast Cell Tryptase antibody, Anti-Mast Cell Chymase antibody.
Результаты. При моделировании гипоксии в структурах легких на сроках 30 и 60 суток увеличивалось содержание преимущественно триптаза-положительных клеток, а к 90-м и 120-м суткам – химаза-положительных. К концу экспериментального воздействия численность триптаза-позитивных клеток увеличивалась в 3 раза, а химаза-позитивных – в 7,7 раз по сравнению с контролем. По мере увеличения срока эксперимента в селезенке увеличивалось присутствие триптаза-положительных клеток в 3,5 раза, химаза-положительных клеток – в 7 раз в структурах красной и белой пульпы.
Заключение. На фоне формирования хронической гипоксической гипоксии в организме лабораторных животных происходит перераспределение тучных клеток, экспрессирующих триптазу и химазу. Отмечено наиболее существенное увеличение числа химаза-позитивных тучных клеток как в легких, так и в селезенке.

Цель исследования – комплексная оценка гистологических параметров гипоталамической нейросекреторной и иммунной систем у беременных крыс, подвергавшихся воздействию пассивного табакокурения, и их потомства.
Материал и методы. Исследовали морфологические и иммунологические показатели беременных, подвергавшихся воздействию пассивного табакокурения и контрольных крыс линии Wistar, а также их потомства. Полученный материал обрабатывали с использованием гистологических, иммуногистохимических, морфометрических и иммунологических методов.
Результаты. Полученные результаты показали, что у крыс, подвергавшихся воздействию пассивного табакокурения, увеличивались размеры нейросекреторных клеток (НСК) супраоптических (СО) и паравентрикулярных (ПВ) ядер гипоталамуса, возрастало число р53 позитивных НСК, уменьшалась экспрессия белка bcl-2. Табакокурение вызывало формирование проаптотической доминанты в НСК СО и ПВ ядер гипоталамуса. Пассивное табакокурение приводило к снижению массы тела у беременных крыс, уменьшению количества тимоцитов и миелокариоцитов. У крысят, родившихся от животных, подвергавшихся воздействию пассивного табакокурения, наблюдалось замедление процессов постнатальной дифференцировки коры надпочечников (пучковой зоны) при сохранении протяженной зоны фетальной коры. При этом задержки гисто- и морфогенезов отмечались как в органах первичного (тимус), так и вторичного (селезенка, лимфатические узлы) звеньев иммуногенеза. У таких крысят регистрировалось снижение массы тела и тимуса, числа тимоцитов и спленоцитов.
Заключение. Совокупность результатов исследования свидетельствует о том, что пассивное табакокурение вызывает изменения иммунодепрессивного характера у беременных крыс и их потомства на фоне задержки постнатальных гистогенезов и проапоптотических проявлений в нонапептидергической гипоталамо-гипофизарной адренокортикальной системе, что может быть расценено как неблагоприятный фактор в реализации механизмов нейроэндокринной регуляции процессов адаптогенеза.

Цель исследования – изучить особенности морфометрических показателей околоушной слюнной железы при различных формах лицевого и мозгового черепа.
Материал и методы. Работа выполнена на кадаверном биоматериале, принадлежавшем лицам обоего пола в возрасте от 48 до 73 лет. Исследовано 120 органокомплексов головы человека, содержавших 240 околоушных слюнных желез. На препаратах измеряли верхнюю высоту лица и его ширину, продольный и поперечный диаметры черепа и вычисляли значения верхне-лицевого и поперечно-продольного указателей. Затем послойно препарировали мягкие ткани и выделяли околоушные слюнные железы и прилежащие сосудисто-нервные образования. Морфометрические показатели околоушных слюнных желез подвергались статистической обработке.
Результаты. Установлено, что вертикальный размер околоушной слюнной железы коррелирует с величиной верхне-лицевого индекса, а сагиттальный размер имеет корреляционную взаимосвязь с поперечно-продольным индексом. Статистически значимых связей между величиной верхне-лицевого, поперечно-продольного индексов и формой околоушной слюнной железы не обнаружено.
Заключение. Проведенное исследование выявило наличие средней положительной корреляции между морфометрическими характеристиками околоушной слюнной железы и верхне-лицевым и поперечно-продольным индексами. Результаты исследования дополняют имеющиеся данные об анатомии околоушной слюнной железы и могут быть использованы при планировании хирургических вмешательств, а также при интерпретации результатов лучевых диагностических исследований.

Цель исследования – изучить морфофункциональные изменения нейронов, глиальных клеток и синаптических терминалей в сенсомоторной коре головного мозга крыс после тяжелой черепно-мозговой травмы (ТЧМТ).
Материал и методы. Моделирование ТЧМТ у белых крыс (основная группа, n=30) осуществляли на установке со специальным ударным механизмом. Контролем служили интактные животные (n=6). Гистоморфологическое изучение сенсомоторной коры (СМК) головного мозга крыс проводили на срезах, окрашенных гематоксилином и эозином и тионином по Нисслю. Иммуногистохимическими реакциями выявляли синаптофизин и GFAP, проводили морфометрию. На серийных фронтальных срезах СМК изучены нейроны, нейроглия и межнейронные синапсы в контроле и через 1, 3, 7, 14 и 30 сут после ТЧМТ. Определяли численную плотность нейронов, нейроглии и синаптических терминалей на единицу площади среза слоев I (только терминали), III и V СМК мозга. Проверку статистических гипотез проводили с помощью непараметрических методов в программе Statistica 10.0.
Результаты. В контроле на фоне неизмененного нейропиля преобладали типичные нормохромные пирамидные нейроны, четко верифицировались синаптические терминали. После ТЧМТ отмечались признаки тинкториальных, гидропических, дегидратационных и некробиотических изменений нейронов, реактивного астроглиоза, появлялись поля «выпадения» нейронов, уменьшалась общая численная плотность нейронов и синапсов. Максимальное увеличение содержания пикноморфных нейронов выявлено через 1 сут после ТЧМТ (в слое III СМК – на 11,6%, в слое V СМК – на 18,5%). Пик численной плотности клеток-теней и гиперхромных несморщенных нейронов отмечен через 3 сут. Численная плотность синаптических терминалей при этом в разных слоях СМК уменьшалась в 1,5-2 раза. Об изменении баланса процессов деструкции и восстановления синаптического пула после ТЧМТ свидетельствовали статистически значимые данные о снижении и увеличении численной плотности терминалей в течение 30 сут наблюдения. Полного восстановления изученных показателей нейронов и синапсов до контрольных значений в течение 30 сут не происходило.
Заключение. После ТЧМТ функционирование СМК мозга крыс происходит на фоне длительного сохранения обратимо и необратимо поврежденных нейронов, реактивного нейроглиоза и перманентной реорганизации межнейронных отношений за счет активации репаративной нейро- и синаптической пластичности. Полученные данные послужат для уточнения реорганизации составляющих разных нейрональных комплексов СМК (слои I, III и V) после ТЧМТ.

В работе освещены основные этапы жизни и научного творчества видного отечественного ученого Льва Владимировича Полежаева (1910–2000), внесшего значительный вклад в развитие проблем индивидуального развитии и регенерации. Рассмотрены основные направления его научных поисков, приведен краткий анализ его работ по проблемам морфогенеза, физиологической и репаративной регенерации различных органов и тканей – скелетной и сердечной мышечной ткани, костной ткани, структур зубочелюстной системы, органов центральной нервной системы, регенерации конечностей у амфибий, а также регенерации нервной ткани различных позвоночных.

В статье рассматривается влияние жизненных обстоятельств и людей разных про- фессий на формирование личности Николая Ивановича Пирогова как выдающегося ученого, анатома и хирурга. В детстве Николай Иванович жил во вполне благополучной семье, способной оплачивать достой- ное образование своих детей. В дом Пироговых были приглашены уважаемые преподаватели медицины, такие как Г.М. Березкин и А.М. Клаус. Но самой значимой фигурой для Пирогова в детстве был семейный врач Ефрем Осипович Мухин, профессор анатомии и физиологии Императорского Московского универ- ситета. Так в 14 лет Николай Иванович стал студентом этого университета, находясь под влиянием таких ученых, как Ю.Х. Лодера, М.Я. Мудрова и Ф.А. Гильдебрандта. В 1828 году Пирогов окончил медицинский факультет и поступил в Императорский Дерптский университет, где учился у известного хирурга, профес- сора И.Ф. Мойера, который стал его наставником и любимым учителем. Дальнейшее совершенствование навыков и приобретение мастерства происходило в Берлинском университете в 1833 г. под влиянием ана- тома Ф. Шлемма, физиолога И.М. Мюллера, препаратора г-жи Фогельзанг, хирургов К. Грефе, И. Диф- фенбаха, И.Н. Руста и К.И.М. Лангенбека. Также Николаю Ивановичу посчастливилось сотрудничать и учиться у таких известных французских ученых, как Вельпо, Лисфранк, Ларрей, Жобер, Амюссе. Жизнен- ные обстоятельства, такие как сложные отношения с коллегами из-за проблем с организацией медицин- ской помощи во время войн и эпидемий, сильно повлияли на становление Пирогова как ученого-медика. Таким образом, заслуженная бессмертная слава гения медицинской науки Николая Ивановича Пирогова снискалась благодаря его учителям, наставникам и среде. Как показала жизнь Н.И. Пирогова, человек и его учителя ищут друг друга, особенно когда в ученике раскрывается его талант, стремление к знаниям, умения, способность трудиться. Авторы посвятили данную статью людям, оказавшим влияние на форми- рование научных взглядов Н.И. Пирогова, выдающегося ученого, хирурга и анатома.